Евразийская система безопасности в области экономики может стать гибкой и децентрализованной совокупностью механизмов, снижающих «зависимость от взаимозависимости», порождая новую реальность международных экономических отношений, пишет программный директор Валдайского клуба Иван Тимофеев.
Выступая в МИД России 14 июня 2024 года президент России Владимир Путин раскрыл ключевые принципы евразийской архитектуры безопасности. Сама идея была озвучена в послании Федеральному собранию 29 февраля. С большой вероятностью она станет одной из несущих конструкций нового российского видения безопасности на континенте. Сформулированные президентом принципы говорят о том, что евразийская безопасность будет пониматься комплексно. Она подразумевает не только военно-политическую проблематику, но и другие направления. Прежде всего речь об экономике. Вопросы экономической безопасности были прямо обозначены в качестве отдельного измерения и объединили широкий спектр проблем – от вопросов бедности и неравенства, до климатической и экологической проблематики. Однако дальнейшая отсылка выступления президента к политике санкций и надёжности вкладов в долговые обязательства западных государств говорит о том, что ключевым аспектом экономического измерения евразийской архитектуры безопасности может стать именно вопрос об использовании экономики как оружия и защиты от её использования в политических целях. Попробуем обозначить возможные составляющие евразийской архитектуры с точки зрения экономической безопасности.
Выгода не равна безопасности
Начать следует с того, что в международных отношениях связь между экономической выгодой и политическим сотрудничеством далеко не всегда пропорциональна и линейна. Здравый смысл подсказывает, что экономическое сотрудничество должно создавать предпосылки для неконфронтационных политических отношений. Зачем подвергать политическим рискам отношения, которые приносят выгоду? Таким было одно из допущений «треугольника мира» Иммануила Канта в его идеях по предотвращению войн между государствами: торговля – предпосылка мира. Реальность более противоречива. Развитие экономических связей СССР со странами Западной Европы, вне всяких сомнений, содействовало и политическому диалогу. Но экономическая взаимозависимость СССР и стран СЭВ не уберегла от распада «Восточный блок», а единая экономика не предотвратила распад самого Советского Союза. Отношения России и ЕС в области экономики отличались завидной прочностью. Но по политическим причинам их более глубокая интеграция (например, в виде допуска российских компаний к долям в активах трубопроводов в ЕС или отдельных предприятий – таких, как Opel) тормозилась. Высокий уровень торгового оборота не смог остановить деградации политического диалога на фоне украинского кризиса. Отношения России с самой Украиной также отличались высоким уровнем взаимозависимости даже после кризиса 2014 года. Но они не повернули вспять политические противоречия. Показательны и другие примеры. Высочайший уровень экономической взаимозависимости Китая и США сосуществует с ростом политической конкуренции и попытками Вашингтона помешать технологическому росту КНР, в том числе с помощью ограничительных мер. И наоборот. Сложные политические отношения Китая и Индии сопровождаются торговым оборотом более чем в 100 миллиардов долларов. Примеров нелинейной связи экономики и международной политики, особенно в вопросах безопасности, – множество. Опыт говорит о том, что экономическая выгода может создавать условия для политического сотрудничества, но не страхует от конфронтации, если речь идёт о принципиальных вопросах безопасности.